Спектакль жизнь галилея театр на таганке с высоцким реквизиты

Вот это моя очень серьезная и люби­мая роль —

Галилей в пьесе Брехта…

Пьесу «Жизнь Галилея» Бертольд Брехт написал в 39-м, а из­дана она была только в 1955 году. В 56-м Б.Брехт начинает работать над постановкой пьесы, но не успевает ее завершить — 14 августа 1956 года знаменитый драматург и режиссер умирает. Работу над спектаклем заканчивает Эрих Энгель, ставший ведущим режиссе­ром «Берлинер Ансамбль». Главную роль играл Эрнст Буш, пока­завший великого ученого, не осознавшего своей ответственности перед человечеством. Режиссерское, художественное и актерское решение спектакля было признанным классическим воплощением брехтовской пьесы. Но Ю.Любимов не боится авторитетов и осе­нью 65-го года приступает к репетициям своего давно задуманно­го «Галилея».

Ю.Любимов: «Мне захотелось через пару лет вернуться к Брех­ту, чтоб просто проверить мастерство театра — как он сейчас зву­чит. И еще мне казалось, что ситуация в мире была острая: начались атомные испытания страшные, взрывы, первый конфликт Сахаро­ва с Хрущевым, когда взорвали огромной силы водородную бомбу… И Сахаров умолял не делать этого».

В этой пьесе Б.Брехт через жизнь и образ Галилея как бы за­ново открывал азбучную истину — научный и общественный долг нераздельны. Галилео Галилей, скромный учитель математики в Па­дуе, встает на защиту учения Коперника. Презирая опасность, ко­торая грозит ему со стороны инквизиции, Галилей пропагандиру­ет теории, в корне подрывающие «истины» Священного Писания. В 1633 году ученого вызывают на суд инквизиции в Рим. И здесь, устрашенный орудиями пыток, Галилей отказывается от открытых им законов строения Вселенной. Его отречение читают на площадях и улицах. До конца своих дней Галилей живет в полном уединении, пленником инквизиции. Рисуя путь великого ученого, отказавше­гося, вопреки истине и убеждениям, от своих открытий, Брехт вы­носит ему суровый приговор. И этот приговор тем более суров, что звучит он из уст самого Галилея. В этой пьесе, где прекрасно пере­дана атмосфера XVII века, Брехт поставил один из самых важных вопросов современности — вопрос о моральной ответственности ученого перед человечеством.

Брехт поместил Галилея в нашу жизнь — рассказывая о собы­тиях трехсотлетней давности, напоминает о сброшенной на Хироси­му бомбе. Пьеса — поучительная, мудрая, диалектически сложная, быть может одна из самых сложных среди всей драматической ли­тературы XX века. Любимов не испугался этой сложности, а, скорее, она подхлестнула его на воссоздание пьесы на сцене «Таганки».

Перевод пьесы сделал Лев Копелев, стихотворные вставки при­думал Наум Коржавин, а музыку к зонгам сочинили Б.Хмельниц­кий и А.Васильев.

Роль Галилея предназначалась для Н.Губенко. Но в этот период он много снимается в кино и пытается вообще уйти из театра. Па­раллельно эту роль готовил Александр Калягин с помощником ре­жиссера Алексеем Чаплиевским. Последний раз Губенко репетиру­ет Галилея 22 ноября 1965 года. Высоцкий должен был играть роль уличного певца. Затем работа над спектаклем прервалась из-за ин­тенсивной работы над пьесами «Самоубийца» и «Трое на качелях».

В январе Любимов отсутствует и работу над спектаклем продолжа­ет Валерий Раевский. Он пробует Высоцкого в роли Галилея.

7 февраля Любимов на первом же просмотре подготовленного материала назначает Высоцкого на главную роль. Калягин тоже не прекращает работу над ролью, но в течение последующих двух ме­сяцев до премьеры репетирует всего 5 — 6 раз, в то время как Вы­соцкий — почти ежедневно по 6 часов в день.

При первом появлении Высоцкого на сцене создавалось впе­чатление, что он слишком молод для своей роли — коротко постри­женный, с мальчишеским лицом. Даже придуманная художником спектакля Э.Стенбергом длинная, простая и грубая темно-коричневая мантия, полы которой влачились по земле, не могла доба­вить ему возраста. А.Демидова: «Галилей — первая большая роль Высоцкого, которую он делал на свой манер. Рисунок роли лепил­ся как бы с себя. Легкая походка, с характерным коротким шагом, мальчишеская стрижка, да и вся фигура выражала порыв и страст­ность. И только тяжелая мантия давила на плечи. Не было грима, не было возрастной пластики, хотя действие в пьесе тянется около тридцати лет. Галилей у Высоцкого не стареет. Игрался не характер, а тема — в смертельном поединке сталкивался прогресс с инквизи­цией, доказывая, что свобода науки — мнимая, что компромисс ее с реакцией неизбежно приводит ученого к полному духовному опус­тошению и преждевременной гибели. Сюжет, разыгрывавшийся три столетия назад, воспринимался как сегодняшний».

Для спектакля Любимов выбрал музыку Д.Шостаковича и ввел в спектакль два хора, находящихся по обеим сторонам сцены. Сле­ва — мальчики в белых одеждах, справа — монахи в черном. Они судили каждый поступок Галилея. Левые одобряли, правые осуж­дали. Для одних он опасный еретик, способный возмутить разум людей, для других — надежда человечества в сражении между ре­лигией и наукой. Галилей Высоцкого был гениальный искатель ис­тины, трагически осуждающий себя. Он приходит к раздвоенному концу не из-за старости, не из-за немощи или соблазна плоти — его ломает, насилует общество: «Я отдал свои знания власть имущим, чтобы те употребили их… или злоупотребили ими… и человека, ко­торый совершил то, что совершил я, нельзя терпеть в рядах людей Науки…» Но Любимов придумывает оптимистический финал, под­черкивающий трагизм борьбы за истину, доступную теперь любо­му мальчишке, — на сцену выбегают дети и яростно вращают ма­ленькие глобусы: «А все-таки она вертится!»

Выступая в 72-м году на Таллинском телевидении, Высоцкий рассказывал о своем Галилее: «Я вначале играл комедийные роли и вдруг я сыграл Галилея. Я думаю, что это получилось не вдруг, а, так сказать, вероятно, режиссер присматривался — могу я или нет…

Через пять минут никого уже не смущает, что, например, Га­лилея я играю без грима, хотя ему в начале пьесы сорок шесть лет, а в конце — семьдесят, а мне, когда я начинал репетировать роль Галилея, было двадцать восемь лет. Я играл со своим лицом, только в костюме. Такой у меня, вроде балахона, вроде плаща, такая на­кидка коричневая, очень тяжелая — как в то время был материал; грубый свитер очень. И несмотря на то что в конце он — дряхлый старик, я очень смело беру яркую характерность, играю старика, человека с потухшими глазами, которого совершенно ничего не ин­тересует, который немножечко в маразме. И совершенно не нужно гримироваться в связи с этим…

Спектакль этот сделан очень, мне кажется, своеобразно… У нас в нем два финала: как бы на суд зрителя два человека. Первый фи­нал — это Галилей, который уже не интересуется абсолютно тем, что произошло. Ему совершенно неважно, как упала наука в связи с его отречением. А второй финал — это Галилей, который понима­ет, что он сделал громадную ошибку, отрекшись от своего учения, что он отбросил науку назад. И несмотря на то что до этого он был старик дряхлый, я говорю последний монолог от имени человека зрелого, но абсолютно здорового, который в полном здравии и рас­судке понимает, что он натворил. Ну и еще любопытная деталь. Брехт этот монолог дописал. Дело в том, что пьеса была написана раньше, а когда в 45-м году была сброшена бомба на Хиросиму, Брехт написал целую страницу этого монолога об ответственности уче­ного за свою работу, за то, как будет использовано его изобретение. Вот это была очень серьезная и любимая роль…»

16 мая 1966 года состоялось обсуждение спектакля в Управле­нии культуры исполкома Моссовета. Это был один из редких случа­ев совпадения мнений. Была дана высокая оценка постановке спек­такля и игре Высоцкого: «Высоцкий в целом ряде основных момен­тов спектакля играет великолепно… и придет еще сильнее…», «… Галилей, очень достойное решение — умение мыслить на сцене и пе­рекидывать мысль в зал… Блистательно сделан последний монолог Галилея, вот по этому пути необходимо продолжить эту работу…», «…Галилей, его трактовка — для Высоцкого большое движение впе­ред. Задача его велика, и, в основном, он справляется…»

Официальная премьера состоялась 20 мая…

Спектакль получил благожелательную оценку и в прессе: «В «Жизни Галилея» рядом с режиссером впервые в полный рост поднялся актер В. Высоцкий, исполняющий роль Галилея» (И.Виш­невская. «Вечерняя Москва», 13.06.66); «В Театре на Таганке родил­ся актер, удивительный по умению пластически, мужественно сыг­рать такую роль, которая подвластна только большим художникам» (В.Фролов. «Юность», № 10, 1966); «Необыкновенно яркий режис­серский рисунок, острое геометрическое изображение быта соче­тается с великолепными актерскими работами. Среди них следу­ет особо отметить В.Высоцкого, создающего Галилея — молодого человека, полного сил, дерзости, лукавства, гения, склоняющегося перед обстоятельствами и вместе с тем побеждающего их» (М.По­ляков. «Наш современник», № 4, 1967); «На протяжении спектакля Галилей, оставаясь самим собой, обнаруживает новые черты харак­тера, и актер обстоятельно, сочно, подробно «прописывает» роль» (Л.Баженова. «Театр», № 4, 1976).

В следующем году таганский «Галилей» будет отмечен на об­ложке немецкого «Theater der Zeit» фотографией Высоцкого и Зо­лотухина в одной из сцен спектакля.

Исполнение Высоцким этой роли показало, что из характер­ного актера он превратился в актера социального звучания, спо­собного играть самые масштабные и сложные роли. На этом этапе роль Галилея была вершиной, к которой он стремился через осталь­ные роли. Это был его первый персональный театральный порт­рет. И второй персональный портрет «Таганки». Первый был создан З.Славиной в «Добром человеке из Сезуана». Ю.Любимов поставил две пьесы Брехта с разрывом в три года и выделил в них двух пер­сонажей и две актерские индивидуальности.

И была еще взята одна вершина — удалось на какое-то время прекратить пить. Он совершил это восхождение не в одиночку, это было восхождение коллектива театра. Беда Высоцкого была общей бедой театра, победа Высоцкого стала общей победой.

Влюбившись в этот — теперь уже СВОЙ — театр, Высоцкий потянул за собой друзей: Жору Епифанцева и Севу Абдулова. Оба набирались актерского опыта в славном МХАТе, но поддались уго­ворам Высоцкого и сбежали к Любимову, репетировали в «Жизни Галилея». Однако, поняв, что это не их театр, через несколько ме­сяцев вернулись к системе Станиславского…

Сезон 65—66 годов в Театре на Таганке был знаменателен дву­мя гастрольными поездками. Первая — совсем короткая — в Тулу 23 — 26 апреля, где на сцене Дворца культуры железнодорожников был трижды показан спектакль «Добрый человек…». Высоцкий уча­ствует во всех трех, продолжая пока играть роль Мужа.

Слава «Таганки» и зрительский ажиотаж у театральной кассы еще не докатились до провинции, и труппу здесь ждало разочаро­вание. Вспоминает актер театра А.Васильев: «Мы, которые потряс­ли весь мир, все такие «таганцы» и прочее, поехали в Тулу и — про­валились. Это был не скандал, а просто провал. Мы вошли в зри­тельный зал все победителями (Ю.П.Любимов сделал в спектакле так, что мы шли через зал) и смотрим — мест что-то много пустых. Это было для нас просто удивительно. У нас там, в Москве, нельзя взять билеты — убийство за ними, и вдруг здесь — пустые места. А во втором антракте пошли и увидели, что уже треть зрителей в зале осталась. Эти гастроли были еще знамениты и тем, что второй спектакль «Добрый человек…» был сыгран вместо трех часов пятна­дцати минут за два часа десять минут. То есть мы так «лупили» текст потому, что в зале к концу спектакля осталось человек десять».

О вторых гастролях можно судить по грузинской прессе:

«Вчера представители театральной общественности горо­да встречали Театр на Таганке. Сегодня театр начинает гастроли спектаклем «10 дней, которые потрясли мир»» («Вечерний Тбили­си», 24.06.66);

«На встречу, которая состоялась в редакции нашей газеты, при­шли Ю.П.Любимов, артисты З.Славина, В.Золотухин, В.Высоцкий, В.Смехов.

Владимир Высоцкий — не только талантливый актер, но и ком­позитор, и поэт. Песни его хорошо знакомы москвичам. Тбилисцы слушали его музыку в спектаклях «10 дней…» и «Антимиры». На этот раз Высоцкий исполнил несколько своих песен, каждая из них небольшая новелла, несущая большую смысловую и эмоциональную нагрузку. Сегодня спектаклем «10 дней…» театр завершает свои га­строли и выезжает в Сухуми, где продолжит свои выступления до 17 июля» («Заря Востока», 7.07.66).

В Тбилиси таганцы выступали на сцене академического теат­ра им. Ш.Руставели.

Газета «Молодежь Грузии» 2 июля 1966 года поместила обзор­ную статью рецензента Г.Чантурия с достаточно подробным анали­зом актерского творчества Высоцкого. Столь подробных и добро­желательных статей в центральной прессе о Высоцком тогда не пе­чатали. Г.Чантурия, в отличие от своих предшественников, уже не ограничивался перечислением ролей Высоцкого, он дал их оценку, начиная свой рассказ об актере со студенческих работ, сопоставил его актерскую манеру с игрой Н.Губенко.

Зная грузинское гостеприимство и возможные последствия его для Владимира, в эту гастрольную поездку напросилась Людмила. И совсем не напрасно…

В.Высоцкий — И.Кохановскому: «Я с театром на гастролях. Грузины купили нас на корню — мы и пикнуть не смей, никакой са­мостоятельности. Все рассказы и ужасы, что вот-де там споят, будут говорить тосты за маму, за тетю, за вождя, и так далее, — все это, увы, оправдалось! Жена моя Люся поехала со мной и тем са­мым избавила меня от грузинских тостов аллаверды, хотя я и сам бы при нынешнем моем состоянии и крепости духа устоял. Но — лучше уж подстраховать, так она решила. А помимо этого, первый раз в жизни выехали вместе.

Остальных потихоньку спаивают, говорят: «Кто не выпьет до дна — не уважает хозяина, презирает его и считает его подон­ком». Начинают возражать: «Что вы, как это, генацвале?» А вече­ром к спектаклю — в дупель».

Кроме того, грузинские зрители показали пример «фанатизма и фетишизма» по отношению к прославленным в будущем актерам — в гостинице воровали не только деньги, но и нижнее белье у Люд­милы Абрамовой, туфли на пляже у Готлиба Ронинсона и почти всю одежду у Бориса Буткеева…

Присутствие Людмилы не помешало Высоцкому совершить безрассудный поступок. 6 июля был очень жаркий день. Решив ис­купаться в быстрой и холодной Куре, он не учел особенностей гор­ной реки, крутизны берега, на который практически невозможно было выбраться, и чуть не утонул. Его спас отлично плавающий Ге­оргий Епифанцев, который в то время работал в Театре на Таганке и был на этих гастролях.

Театр, проведя гастроли в Тбилиси и Сухуми, сумел завоевать симпатии грузинской публики, но гораздо важнее то, что именно то­гда Высоцкий получил приглашение на Одесскую киностудию, куда вылетел из Сухуми 18 июля сразу после окончания гастролей.

И еще… Во время гастролей он пишет три песни на темы науч­ной фантастики — «Песня космических негодяев», «В далеком созвез­дии Тау Кита» и «Каждому хочется малость погреться…».

Это было воплощение страстного увлечения научной фанта­стикой. Он собирал вместе с Людмилой библиотеку по этой тема­тике и, самое главное, верил в «тарелки» и пришельцев… Поэтому настоящим подарком для него было очное знакомство с писателями-фантастами Аркадием и Борисом Стругацкими. Когда Высоц­кий спел свои «космические» песни, Аркадий Натанович выразил неимоверный восторг и был удивлен перекличкой песни про Тау Кита с только что написанным собственным романом. В дальней­шем было еще несколько встреч с А.Стругацким, который был боль­шим другом семьи Абрамовых.

А несколько ранее — в октябре 65-го — Высоцкий был пригла­шен на встречу с польским фантастом Станиславом Лемом в один из дней пребывания его в Москве. Встреча с автором «Соляриса» со­стоялась на квартире страстной почитательницы творчества Высоц­кого писательницы Ариадны Громовой. Ариадна Григорьевна сама писала фантастику и переводила Лема. Среди приглашенных был космонавт Борис Егоров. Высоцкому нравились романы Лема — «Астронавты», «Дневник, найденный в ванне», «Солярис»… С.Лем читал переводы нескольких песен Высоцкого, сделанные А.Громо­вой, слушал его записи и сам выразил желание встретиться с по­этом, который «тонко чувствует космос». На этой встрече Высоц­кий пел свои песни, а писатель подарил ему книгу «Bajki robotow» («Сказки роботов») (Krakow, 1964) с автографом — «Z najwyzszym uznaniem i wdzi^cznosci^ znakomitemu Wolodi Lem Moskwa 65» («С наивысшим уважением и благодарностью знаменитому Воло­де. Лем. Москва 65»),

В «Песне про Тау Кита» есть такая строчка — «Там таукитайская братия свихнулась, по нашим понятиям». Это был переход от фантастики к действительным событиям в мире. В этом году руко­водимый Мао Цзэдуном Китай вступает в фазу своего «великого перелома» — большого террора под названием «культурная рево­люция». Главная движущая сила культурной революции — хунвэйбины (красные охранники) — бойцы отрядов учащейся молодежи, громившие все и убивавшие всех, на кого указывал Великий корм­чий. По данным пекинского отделения МГБ Китая, только в Пеки­не с 23 августа по конец сентября 1966 года хунвейбины убили 1772 человека. Эти зверства сопровождались циничными заявлениями со стороны китайских властей. Ну как тут Высоцкому не похули­ганить в ответ, тем более отношения с Китаем — главная головная боль Советского правительства в то время:

Вот придумал им забаву

Ихний вождь товарищ Мао:

Не ходите, дети, в школу —

Приходите бить крамолу!

И ведь главное — знаю отлично я,

Как они произносятся,

Но что-то весьма неприличное

На язык ко мне просится:

Хун…вэй…бины.

Первые отряды хунвэйбинов были сформированы в мае 1966 года, а уже осенью того года прозвучала эта песня.

Переплетение фантастики с действительностью часто присут­ствует в творчестве Высоцкого. Ученые всего мира давно спорят о реинкарнации — многих воплощениях человека после его смер­ти. И этому вопросу Высоцкий посвящает свою «Песенку о пересе­лении душ»:

Пускай живешь ты дворником,

родишься вновь прорабом,

А после из прораба до министра дорастешь.

Но если туп, как дерево, — родишься баобабом

И будешь баобабом тыщу лет, пока помрешь.

В этом же году Высоцкого опять приглашают на «Беларусьфильм». После работы в фильме «Я родом из детства» на студии ос­тались записи песен Высоцкого, и режиссер В.Четвериков, прослу­шав их, решил пригласить автора в свой фильм «Саша-Сашенька». Из Театра на Таганке он также пригласил В.Золотухина и Н.Шацкую. Золотухина впоследствии сменил Лев Прыгунов, а Шацкая и Высоц­кий снялись в эпизодических ролях опереточных артистов. По мне­нию Высоцкого, «фильм получился очень плохим». Его в фильме пе­реозвучили, а по прихоти «запретителей Высоцкого» его фамилия не попала в титры — ни в эпизодах, ни в ссылках на то, что он яв­ляется автором текстов песен.

Для фильма Высоцкий написал две песни: «Песня у монумен­та космонавту» и «Колыбельную». И еще одну песню — «Дороги, дороги…», написанную в 63-м году, — переделал для фильма. Му­зыку к текстам написал композитор Е.Глебов, с которым Высоцкий сотрудничал в фильме «Я родом из детства». В фильм вошла так­же песня «Стоял тот дом…», явившаяся совместной работой Вы­соцкого и Таривердиева. Песня предназначалась для оперы М.Таривердиева «Кто ты?». Либретто (М.Чурова) было составлено по романам В.Аксенова «Апельсины из Марокко» и «Пора, мой друг, пора». Эта опера планировалась для дипломного спектакля выпуск­ного курса ГИТИСа, который вел главный режиссер Большого те­атра Б.Покровский, и была поставлена в 1966 году в Камерном му­зыкальном театре. Клавир этой оперы был издан в 76-м году изда­тельством «Советский композитор». Однако песня туда не вошла. Возможно, причина в том, что эта песня была откликом на волюн­таризм Н.Хрущева, который в свое время разрушал памятники ис­тории, претворяя в жизнь «Сталинский план реконструкции Моск­вы» — «…перекраивая Москву, мы не должны бояться снести дере­во, церквушку или какой-нибудь храм»:

Стоял тот дом, всем жителям знакомый, —

Его еще Наполеон застал.

Но вот его назначили для слома…

………………………………..

Нет дома, что два века простоял,

И скоро здесь по плану реконструкций

Ввысь этажей десятки вознесутся —

 Бетон, стекло, металл…

Весело, здорово, красочно будет…

В этот период сокурсник Высоцкого Георгий Епифанцев пишет пьесу для телевидения «У моря моего детства». Главный герой — мо­лодой парень, боксер. У него все сложно, выгоняют с работы, но он все равно тренируется. Для этой пьесы Высоцкий написал две пес­ни — «Боксер» («Удар, удар, еще удар…») и «Песню про конькобеж­ца на короткие дистанции…». Пьесу сначала приняли на телевиде­нии, и Высоцкий был очень рад за друга, но потом из плана убрали. А песни, как всегда, остались жить в исполнении автора.

Большинство «непроходов» того времени объяснялось, конеч­но, отношением «высоких инстанций» к ранним песням Высоцко­го. Но кроме «инстанций» были и люди, которые имели тонкое по­этическое чутье и были способны оценить поэзию и предвидеть бу­дущее этой поэзии.

Однажды Любимов довольно буднично сообщил Высоцкому и Смехову о том, что их ждет к себе на ужин Николай Роберто­вич Эрдман.

Ю.Любимов: «Эрдман был заинтригован и хотел познакомить­ся с Володей: «Юра, не сможете ли вы пригласить Володю в гости? Может быть, он споет мне, меня поражает, как он пишет свои пес­ни! Я понимаю, как сочиняет Булат Окуджава, как пишет Саша Га­лич, но никак не пойму, как этот человек рождает такие необыкно­венные словосочетания, такие необыкновенные обороты отыскива­ет, оригинальность оборотов речи…» И я его привел».

В тот вечер на улице Чайковского в квартире Эрдмана были друзья театра М.Вольпин и Л.Бадалян.

В.Смехов: «Высоцкого слушали долго, с явным нарастанием удивления и радости. С особым удовольствием принимали знамени­тую стилизацию лагерного и дворового фольклора. Автор по прось­бе хозяина дома бисировал: «…Открою Кодекс на любой странице и — не могу — читаю до конца…»»

Тогда, в 66-м, Николай Эрдман принял Высоцкого безогово­рочно — как равного себе. Любимову Эрдман с восторгом говорил: «Это, Юра, черт знает что… Я ведь видел поэтов. Среди них были люди с блестками гениальности. И все-таки я понимал, как они ра­ботают… Как работает Высоцкий, я понять не могу, откуда извлека­ет свои песни — не знаю… Его секрета я постичь не могу».

Владимир Высоцкий в роли Гамлета. Агентство «Фото ИТАР-ТАСС»

23 апреля 1964 года в столичном Театре драмы и комедии, получившем приставку «на Таганке», состоялась премьера первого спектакля — «Доброго человека из Сезуана» по пьесе Бертольда Брехта.

После того, как бывший актёр Театра имени Вахтангова Юрий Любимов сменил Александра Плотникова на посту главного режиссёра театра, он поистине обрёл новое дыхание — значительно обновилась труппа, появилось много талантливых молодых артистов и три новых портрета в фойе: Бертольда Брехта, Евгения Вахтангова и Всеволода Мейерхольда.

Под руководством Любимова «Таганка» сразу же приобрела репутацию самого авангардного и посещаемого театра страны.

1. «Добрый человек из Сезуана»

Фрагмент спектакля «Добрый человек из Сезуана»

Пьеса-парабола «Добрый человек из Сычуани» впервые была опубликована на русском языке в 1957 году в журнале «Иностранная литература».

В 1963 году Юрия Любимова увлекли идеи «эпического театра» Брехта. «В этом драматурге нас привлекает абсолютная ясность мировоззрения. Мне ясно, что он любит, что ненавидит, и я горячо разделяю его отношение к жизни. И к театру», — писал он.

Почти все роли в спектакле сыграли студенты Щукинского училища. Роль Янг Суна исполнял Александр Васильев (он же вместе с Борисом Хмельницким написал музыку к спектаклю), позже — Владимир Высоцкий.

2. «Антимиры»

Фрагмент спектакля «Антимиры»

В 1965 году, накануне своего 33-летия, поэт Андрей Вознесенский неожиданно для себя оказался автором грандиозного театрального зрелища. Между репетициями спектакля «10 дней, которые потрясли мир» актёры «Таганки» собирались в импровизированном поэтическом кружке и распределяли между собой произведения Вознесенского — кроме тех, которые он сам должен был прочесть во втором отделении. Сцены и трюки рождались сами собой. Хмельницкий, Васильев и Высоцкий написали музыку, три эпизода спектакля срежиссировал Пётр Фоменко. Успех «Антимиров» был невероятным — за 15 лет спектакль выдержал 800 представлений

3. «Десять дней, которые потрясли мир»

Фрагмент спектакля «Десять дней, которые потрясли мир»

Спектакль начинался ещё в фойе — вместо билетёрш зрителей встречали солдаты с винтовками, на штыки которых они накалывают входные билетики. «Народное представление в 2-х частях с пантомимой, цирком буффонадой и стрельбой по мотивам книги Джона Рида» сразу же после премьеры стало одним из самых популярных зрелищ столицы.

4. «Павшие и живые»

Поставленное Любимовым в 1965 году поэтическое представление на стихи Владимира Маяковского, Николая Асеева, Эдуарда Багрицкого, Михаила Светлова и Александра Твардовского и других поэтов времён войны, стало одним из самых пронзительных произведений, посвящённых Великой Отечественной. В «Павших и живых» не было режиссёрских новинок, использовался минимум театральных приспособлений, декораций не было в принципе — лишь голая сцена, актёр и Вечный огонь.

В спектакле не было места сентиментальности, ложной значительности, никто из актёров не ставил перед собой цель выжать из зрителя слезу — Любимов и его труппа избежали лишнего пафоса и создали цельное, многослойное, насыщенное мыслями и эмоциями полотно.

5. «Жизнь Галилея»

Владимир Высоцкий исполняет фрагмент из спектакля, поставленного в 1975 году в Театре на Таганке Юрием Любимовым по пьесе Бертольда Брехта «Жизнь Галилея».

«Значит, мы играем без декораций. Но мы с самого начала спектакля как бы договариемся со зрителями, что вот мы сегодня покажем вам таких-то людей, без грима, немножко намекая на костюмы. И зритель принимает эти правила игры. Через пять минут никого уже не смущает, что, например, Галилея я играю без грима, хотя в начале пьесы ему сорок шесть лет, а в конце семьдесят. А мне, когда я начал репетировать роль Галилея, было 26 или 27 лет», — вспоминал Владимир Высоцкий.
В спектакле было два финала: в первом Галилею не было никакого дела до того, как в связи с его отречением упала наука, а во втором он понимает, что сделал огромную ошибку. Дело в том, что пьеса была написана Брехтом раньше 1945 года. После того, как была сброшена бомба на Хиросиму, он дописал целую страницу: монолог об ответственности учёного за свою работу, за науку, за то, как будет использовано то или иное изобретение. Премьера спектакля состоялась 17 мая 1966 года.

6. «…А зори здесь тихие»

Фрагмент спектакля «…А зори здесь тихие»

Премьера спектакля по книге Бориса Васильева состоялась 6 января 1971 года. Словно в бомбоубежище сирена «воздушной тревоги» загоняла зрителей в зал, вход в который был завешен огромным куском брезента. Таким образом, дабы избежать столкновения с грубой материей, зрители входили поклонившись.

Спектакль «А зори здесь тихие…» объединил в себе два театра «Таганки» — условный и психологический. Продолжая линию «Павших и живых», Любимов и его актеры развенчивали миф о войне как о «Великом деянии», отталкиваясь при этом от мысли любимого режиссёром Брехта: «Несчастна страна, которая нуждается в героях»

7. «Гамлет»

Отрывок из спектакля ГАМЛЕТ У Шекспир 1976, Юрий Любимов, Таганка в Белграде

Из воспоминаний Владимира Высоцкого: «У нас в театре много необычного в трактовке образа Гамлета и центральных сцен пьесы. В рисунке, который сделан в нашем театре, роль Гамлета требует очень большой отдачи физических сил и всех остальных: духовных, что ли, если так можно выразиться. Есть такие эпизоды, после которых просто невозможно дышать нормально. Наворот есть такой, есть такой кусок, который я называю «время монологов» Сначала идет сцена с актерами, потом целый громадный монолог после актеров, потом монолог «Быть или не быть», потом сцена с Офелией. После этого хоть на сцену не выходи — так это сложно!»

Роли в этом триумфальном спектакле играли такие актёры, как Вениамин Смехов, Александр Пороховщиков, Алла Демидова, Владимир Высоцкий, Иван Бортник, Леонид Филатов, Иван Дыховичный, Александр Филиппенко, Борис Хмельницкий и Семён Фарада.

8. «Дом на набережной»

Премьера спектакля состоялась в 1980 году. В 1984 году он был снят из репертуара по цензурным соображениям и восстановлен лишь в 1986 году. Ошеломляющая по смелости пьеса о моральном выборе при сталинском терроре в 30-е годы была поставлена Любимовым по прозе Юрия Трифонова. «Я не думал, что ЭТО будет так хорошо, — он обогатил мою прозу, введя фантазию. Эта любовная сцена со стеклянной стеной между ними, как зеркало и память — это воображение. Я очень доволен этой постановкой», — рассказывал писатель. Музыку к спектаклю написал знаменитый композитор-авангардист Эдисон Денисов.

9. «Мастер и Маргарита»

«Мастер и Маргарита». Официальный трейлер спектакля Театра на Таганке.

Вольная композиция Юрия Любимова и Владимира Дьячина стала первым в мире сценическим прочтением великой книги Михаила Булгакова. Сложная структура произведения была полностью сохранена на сцене и дополнена ещё одной сюжетной линией — героями стали сам Автор и его роман. В постановке использованы фрагменты из произведений Сергея Прокофьева, Томмазо Альбинони, Иогана Штрауса, и Юрия Буцко.

10. «Владимир Высоцкий»

Поэтическое представление Юрия Любимова было задумано как диалог актеров на сцене и голоса Высоцкого в роли Гамлета, которая принесла ему славу настоящего актёра и ошеломляющий успех. Премьера состоялась 25 июля 1981 года, в годовщину его смерти, после чего спектакль был запрещён. На сцену он вернулся лишь в 1988 году. В постановке были заняты актёры, которым посчастливилось работать на одной сцене с Высоцким, а также молодое поколение, воспитанное на его поэзии.

Кстати

Владимир Высоцкий был принят в труппу Театра на Таганке осенью 1964 года. Первое время он получал лишь небольшие роли: Второго бога в «Добром человеке…», драгуна в «Герое нашего времени» и т. п. Первой значительной ролью Высоцкого стал Галилей, хотя и в «Антимирах», по словам Вознесенского, Высоцкий «до стона заводил публику».

Спектакли Театра на Таганке с участием Высоцкого:

* (1964) «Добрый человек из Сезуана» (Второй бог, племянник, муж, Янг Сун)
* (1964) «Герой нашего времени» (Драгунский капитан, отец Бэлы)
* (1965) «Антимиры»
* (1965) «Десять дней, которые потрясли мир» (Керенский, артист, анархист, солдат революции, часовой и другие). Специально для спектакля Высоцким были написаны песни: «В куски разлетелася корона», «Войны и голодухи натерпелися мы всласть», «Всю Россию до границы».
* (1965): «Павшие и живые» (Михаил Кульчицкий, Семен Гудзенко, Адольф Гитлер, Чарли Чаплин) Для спектакля Высоцким была написана песня «Солдаты группы «Центр».
* (1966) «Жизнь Галилея» (Галилей)
* (1967) «Послушайте!» (Владимир Маяковский)
* (1967) «Пугачёв» (Хлопуша). Для спектакля Высоцким была написана песня «Ну, что, Кузьма?»
* (1969) «Мать» (Власов-отец)
* (1970) «Берегите ваши лица!» (Спектакль прошёл всего несколько раз и не был показан широкому зрителю). В постановку вошла песня Высоцкого «Песня о нотах».
* (1971) «Гамлет» (Гамлет)
* (1975) «Пристегните ремни!» (солдат). В спектакль вошла песня Высоцкого «Мы вращаем землю»
* (1976) «Вишнёвый сад» (Лопахин)
* (1975) «В поисках жанра»
* (1979) «Преступление и наказание» (Свидригайлов). В спектакль вошёл фрагмент песни Высоцкого «Она была чиста, как снег зимой…».

Автор Илья Маршак
Источник vm.ru

Влад Маленко помнит, что Высоцкий хотел ставить в театре «Калигулу» и снимать кино про «Зеленый фургон». Уверен, что от современников он на том же расстоянии, на каком шестидесятники были от Маяковского. И надеется, что в Театре на Таганке восстановят его гримерку. Об этом актер и поэт, служивший в легендарной труппе Юрия Любимова, рассказал в интервью «Известиям».

— Вы много лет проработали в Театре на Таганке. Знаете все мифы и реальные истории о Владимире Высоцком. Про его взаимоотношения с Юрием Любимовым рассказывают разное. На что шел Любимов ради Высоцкого?

— Владимира Высоцкого на Таганку привела Таисия Додина, замечательная актриса с трагической судьбой. Она была его однокурсницей в Школе-студии МХАТ. Придя на прослушивание, Владимир Семёнович показался не очень удачно. Читал Маяковского, еще что-то, но не впечатлил Юрия Петровича. Любимов спросил: «А для чего же гитара? Может быть, тогда споете?» И он спел. «Это чьё?» — «Моё». Любимов попросил еще спеть и взял его.

А после ему позвонили: «Вы, Юрий Петрович, делаете ошибку». Далее версии, кто уговаривал чиновников оставить Высоцкого в театре, расходятся. Директор Таганки Николай Лукьянович Дупак говорит, что этим занимался он, а Любимов уверял, что это его заслуга. Он до последних дней был для Высоцкого как отец. А в театре не понимали, почему Владимиру Семёновичу многое сходит с рук.

— Говорят, Любимов мог забрать у кого-то роль и передать ее Высоцкому. Было такое?

— Было и не раз. Так было, когда Александр Калягин выпустил спектакль «Галилео Галилей», сыграл в нем главную роль. Любимов убрал его и поставил Высоцкого. После этого Калягин ушел из театра. Когда Эфрос ставил «Вишневый сад», на роль Лопахина утвердил Шаповалова. За месяц до выпуска Шапен (так Виталия Владимировича звали на Таганке) пришел в мастерские театра Моссовета, где шили костюмы. Швеи удивились его появлению: «А вы кто?» — «Шаповалов. На Лопахина». — «А мы шьем Высоцкому. Видите белый костюм? Он не вашего размера».

Шапен пошел в театр, где встретил Любимова и Эфроса. И сказал им: «Володя сыграет несколько спектаклей, потом укатит на концерты. А вы позовете меня». — «Но вы же будете играть?» — «Нет. Это всё нечестно и отвратительно», — сказал артист. Виталий Владимирович сам мне рассказывал эту историю. Она нанесла ему большую рану. В итоге случилось так, как он предрекал. Но второго состава у спектакля не было. Каждый раз ждали Высоцкого.

— Как Шаповалов после этого общался с Высоцким?

— Я спрашивал. Все-таки они рядом сидели в гримерке. Шаповалов сказал, что они поговорили. Шапен добрый был. Он на него не обижался.

— Но как два таких разных по фактуре артиста могли претендовать на эту роль?

— Шаповалов — большой, как медведь. А Высоцкий компенсировал недостаток фактуры мощной мужской харизмой и голосом. Если он что-то хотел, будь то роль или женщина, они безоговорочно становились его. Высоцкий мог нахрапом взять Эфроса. Устоять против такого напора было нереально. Но ближе к концу Высоцкий, по его выражению, спрыгивал с ролей. У него были дублеры во всех спектаклях, кроме «Гамлета».

Иван Сергеевич Бортник рассказывал мне, что однажды Высоцкий пришел к нему домой, а на глазах у него слезы. «Чего ты?» — «Представляешь, я пошел к шефу и сказал: «Я, наверное, уйду из театра». А шеф так легко: «Да уходите, я могу хоть сейчас подписать». И Высоцкий остолбенел. Он не ожидал такой реакции, думал, что Любимов его будет уговаривать. А тот: «Но вы знаете, все-таки иногда снисходите. Все-таки здесь ваши товарищи. И роль. Играли бы хоть раз в месяц «Гамлета». Ведь вы долго меня просили, уговаривали дать вам ее». Любимов мог найти нужные нотки.

Этот разговор не закончился увольнением. Высоцкий собирался и играл. Но он понемногу остывал к исполнительскому труду. Ему было тесновато. Иметь такое количество начальников над собой: завтруппой, режиссер, директор…. Он сам подумывал над постановкой.

— Что хотел ставить?

— Думал о Камю. «Калигула»… А еще хотел снимать кино. Вместе с Игорем Шевцовым работал над сценарием фильма «Зеленый фургон». Они писали, литрами пили кофе-чай, он загорелся этим произведением Александра Казачинского. Был заключен договор с Одесской киностудией. Потом началась катавасия какая-то с Госкино, наложился запой. Через пять дней после его смерти на киностудию пришла бумага, что он утвержден режиссером-постановщиком. «Зеленый фургон» всё-таки сняли в Одессе, только через три года. Играли Александр Соловьев и Дмитрий Харатьян. А режиссером был Александр Павловский.

— Как Юрий Петрович вспоминал 25 июля 1980 года?

— В пять утра ему позвонил Давид Боровский и сказал: «Вот и закончилась ваша борьба с актерами за Высоцкого». Такая фраза была.

— Жестокая.

— В театре очень много жестокого, а в жизни и того больше. В конце пути Высоцкого стали окружать люди, неравные ему по масштабу. К сожалению, они только и делали, что доили его. Они были, как полипы. Он намекал на это в своем творчестве. Например, в «Маскараде». «Вокруг меня сжимается кольцо, меня хватают, вовлекают в пляску. / Нет-нет, мое нормальное лицо все, вероятно, приняли за маску». При всей суете вокруг Владимира Высоцкого к финалу его привело олимпийское одиночество.

— Почему олимпийское?

— Здесь можно искать подтекст, пересечения, совпадения. Но факт остается фактом. В июле 1980-го в Москве была Олимпиада. О том, что 25 июля скончался Высоцкий, в прессе не сообщали. Маленькая заметка в одной газет и случайно попавший в кадр спортивной кинохроники плакат с надписью «Умер Высоцкий». Но этого хватило, чтобы сарафанное радио разнесло весть по всей стране. Владимир Семенович не вписывался в советские стандарты. Он сам был вершиной, Олимпом, который не покорить. Равных ему не было и нет до сих пор.

— Говорят, что в день похорон Высоцкого Юрий Петрович о чем-то разговаривал с могильщиками?

— Это очень грустная история. На церемонии прощания было очень много народа. Но среди всех присутствующих могильщики безошибочно определили, что Любимов главный. После похорон они подошли к нему и сказали: «Мы закопали его на 3 м. Чтобы подольше сохранился». Это была их дань любимому артисту. Есть в этой истории нечто шекспировское, мистическое. Эти ребята, как могильщики из «Гамлета».

— С ним. Он брал его в руки, обращался к нему — «Бедный Йорик». А потом череп благополучно стоял на полочке у Ларисы.

— Как человеческие останки попали в театр?

— А кто его знает. Никто не мог вспомнить. Когда Давид Боровский для спектакля «Гамлет» придумал историю с могилой, на сцене появилась настоящая земля и настоящие кости. В советское время художники любили настоящую фактуру. Да и спокойно относились к этому.

— Как только Высоцкий умер, у него вдруг объявилось много друзей.

— Это история, как про Ленина и бревно. Кто только не нес его с Владимиром Ильичом. Хотя Высоцкий действительно сталкивался с большим количеством людей. Но близких было совсем немного. Лучшим его другом был Всеволод Абдулов. Очень уважал Владимир Семёнович Вадима Ивановича Туманова и бесконечно его слушал: у него сложная судьба, человек провел 20 лет в лагерях. Михаил Шемякин был близок с Высоцким к концу жизни. С ним он чувствовал себя на равных. Иван Сергеевич Бортник, с которым я дружил, тоже был близким другом. Называл его шутейно Вольдемаром или Вольдемариусом. А тот, в свою очередь, величал Ивана Сергеевича Ваняткой.

Кроме того, Высоцкий уважал его отца. Сергей Бортник возглавлял Гослитиздат. Был человеком образованным, знал Анну Ахматову, Бориса Пастернака. Даже был на диспуте Маяковского с Есениным, который проходил, кстати, в ресторане «Кама». Сейчас там зрительский буфет театра на Таганке.

Когда московские власти стали расширять Садовое кольцо, были ликвидированы трамвайные пути и собирались сломать театр, Любимов с Высоцким пошли отстаивать Таганку. Юрий Петрович говорил чиновникам, что в этом здании выступал Ленин, Маяковский с Есениным выпивали. А Высоцкий посмеивался: «И мы с Вознесенским. Так что не надо трогать». И театр сохранили.

— Но на театре даже нет таблички, говорящей об этом?

— Одно время я горел идеей повесить мемориальную доску на здание — «Здесь работал Владимир Высоцкий». Потом думал, что этого будет недостаточно. Придется писать еще и о том, что здесь служили Филатов, Золотухин, выступал Вознесенский, бывал Шукшин, сэр Лоуренс Оливье и другие. Досок будет много, как у Дома на набережной. В итоге отказались от мемориала.

Хорошо, что спустя много лет Таганский тупик, что за театром, все же переименовали в улицу Высоцкого. Одно меня удручает, в театре сделали мемориальный кабинет Юрия Петровича, а до гримерки Высоцкого руки так и не дошли. Гримерная — не музей. В ней даже я много лет занимал соседний столик.

— Это место вам досталось за особые заслуги?

— Мне оказал честь Виталий Владимирович Шаповалов. Сам бы я никогда такую дерзость себе не позволил. Шапен предложил: «Давай-ка собирай вещички и перебирайся из общей гримерки сюда». «Благословляю», — сказал Юрий Петрович. Так меня поселили рядом с Высоцким. Оставаясь один в гримерке, в особо трудные времена я поглаживал столик, стоящий справа и просил: «Володя, помоги».

— И помогал?

— Да, помогал. Мы сейчас от Высоцкого на таком расстоянии, на каком шестидесятники были от Маяковского. Спустя 40 лет после его ухода становится понятна величина и масштаб этого художника, поэта, артиста. У него была милость к падшим — то, за что его глубинно полюбил народ. Он никогда не был высокомерен по отношению к окружающим.

Мне кажется, главное качество Высоцкого — он был еще и добрый парень. Даже первый спектакль Таганки назывался «Добрый человек из Сезуана». Он и в друзьях своих видел светлое. Даже советовал использовать эти качества в ролях.

— Но роли бывают разные. Кому он советовал добрее?

— В 1979 году Михаил Швейцер снимал картину «Маленькие трагедии». Владимир Семёнович играл там Дон Гуана. На роль Моцарта режиссер пригласил Валерия Золотухина. И вот в театре он встречается с Высоцким, настроение хуже некуда. Оказывается, Валерий Сергеевич встретил на киностудии Смоктуновского, которого утвердили на роль Сальери. Иннокентий Михайлович поприветствовал Золотухина и сказал: «Валерий, видел ваши пробы Моцарта. Это отвратительно». И ушел. Золотухина трясло. Он стал сомневаться, хотел уйти из фильма. Ему даже в голову не пришло, что таким образом Смоктуновский мог уже репетировать Сальери.

На выручку пришел Высоцкий. Он посоветовал Валерию Сергеевичу построить образ Моцарта на том, каким был сам Золотухин, сыграть его солнечным и добрым. Эти слова очень помогли ему. Для меня Высоцкий таинственный, глубокий, мудрый. Но его упрощают и пытаются прилепить к попсе. Нельзя гения ставить в один ряд с легионом.

Влад Маленко — актер и поэт. До 2006 года — ведущий актер Театра на Таганке. В 2013-м основал Московский театр поэтов. С 2014-го художественный руководитель Всероссийского фестиваля молодой поэзии «Филатов фест». Автор поэтических сборников, популярных современных басен.

Театр на Таганке

автор: Бертольт Брехт

Перевод: Лев Копелев
Стихи в переводе — Давид Самойлов

Постановка — Юрий Любимов

Художник: Энар Стенберг

Балетмейстер — Ной Авалиани

Музыка из произведений — Дмитрий Шостакович
Музыка к стихам — Борис Хмельницкий, Анатолий Васильев

Действующие лица и исполнители:

Галилео Галилей — Владимир Высоцкий, Александр Калягин
Андреа Сарти (в молодости) — Агария Власова
Андреа Сарти — Людмила Комаровская, Валерий Погорельцев
Госпожа Сарти — Инна Ульянова, Марина Полицеймако
Людовико Марсили — Дальвин Щербаков
Приули — Вениамин Смехов
Сагредо — Леонид Буслаев
Вирджиния — Елена Корнилова, Людмила Возиян, Таисия Додина
Федерцони — Борис Голдаев
Дож — Готлиб Ронинсон
Высокая сеньория — Александр Сабинин, Борис Буткеев, А. Хлюпин, Юрий Смирнов, Е. Шумский, Эдуард Кошман, Н. Хощанов, Д
Советник — Александр Сабинин, Владимир Климентьев
Козимо Медичи — Зинаида Славина
Маршал двора — Готлиб Ронинсон
Теолог — Д
Философ — Всеволод Соболев
Математик — Игорь Петров
1-я придворная дама — Татьяна Махова
2-я придворная дама — Т. Корунова
Филиппо Муциус — Арнольд Колокольников
Гаффоне — Игорь Петров
Очень тощий монах — Д
Очень старый кардинал — Готлиб Ронинсон
Патер Кристофер Клавиус — Юрий Медведев
Маленький монах — Валерий Золотухин
Кардинал-инквизитор — Э. Арутюнян, Арнольд Колокольников
Кардинал Барберини — Всеволод Соболев
Кардинал Беллармин — Вениамин Смехов
1-й монах писец — Д
2-й монах писец — Леонид Буслаев
4 дамы — Таисия Додина, Т. Корунова, Татьяна Лукьянова, Нина Шацкая
Уличная труппа — Валерий Золотухин, В. Беляков, Юрий Медведев, Татьяна Лукьянова, Виктория Радунская, А. Хлюпин
Ванни — Юрий Смирнов
Некий субьект — Н. Хощанов
Монах-тюремщик — Юрий Медведев
Монахи — Э. Арутюнян, Борис Буткеев, В. Беляков, Леонид Буслаев
Высокопоставленный чиновник — Юрий Медведев
Монахи — Борис Голдаев, Валерий Золотухин, Владимир Климентьев, Эдуард Кошман, Арнольд Колокольников, Валерий Погорельцев, Игорь Петров, Всеволод Соболев, Юрий Смирнов, Александр Сабинин, А. Хлюпин, Н. Хощанов, Юрий Медведев, Е. Шумский

_______

Театр драмы и комедии на Таганке, запись 1968 года
_______

Действующие лица и сполнители

Галилео Галилей — Владимир Высоцкий;
Андреа Сарти в молодости — Людмила Комаровская;
Андреа Сарти в зрелости — Валерий Погорельцев;
Госпожа Сарти — Инна Ульянова;
Людовика Мареили — Дальвин Щербаков;
Приули, куратор университета и Падуе — Вениамин Смехов;
Сагредо — Л. Буслаев;
Вирджиния, дочь Галилея — Елена Корнилова;
Федерцони, шлифовальщик линз — Борис Голдаев;
Дож — Готлиб Ронинсон;
Козимо Медичи, герцог Флоренции — Зинаида Славина;
Маленький монах — Валерий Золотухин;
в массовых сценах — артисты театра.

Перевод — Давид Самойлов, Л. Копелев.
Композитор — Борис Хмельницкий, Анатолий И. Васильев.
Музыка (использ.) — Дмитрий Шостакович.
Художник — Энар Стенберг. Стихи «Мы временные жители земли» — Наума Коржавина. Стихотворение «Если…» Р. Киплинга в переводе Самуила Маршака. Стихотворение «Юмор» — Евгений Евтушенко. Балетмейстер — Ной Авалиани.
Постановка — Юрий Любимов
_______

Фото — Александр Минаев (Поздняя осень 69-года, с балкона Таганки. Зенит Е, Таир 11, КН-3 с перепроявкой)
_______

Подготовлено Подкастом Старого Радио

• Текст
• Открытка с текстом

Запись спектакля "Жизнь Галилея"

Перевод: Л.Копелева. Стихи в переводе Д.Самойлова
Постановка: Ю.Любимова. Художник Э.Стенберг.
Музыка: Дм.Шостаковича
Премьера состоялась 17 мая 1966 года
Действующие роли и исполнители:
Галилео Галилей - В. Высоцкий.
Андреа Сарти в молодости - А. Комаровская.
Андреа Сарти в зрелости - В. Погорельцев.
Госпожа Сарти - И. Ульянова.
Людовика Мареили - Д. Щербаков.
Приули, куратор ун-та и Падуе - В. Смехов.
Сагредо - Л. Буслаев.
Вирджиния, дочь Галилея - Е. Корнилова.
Федерцони, шлифовальщик линз - Б. Голдаев.
Дож - Г. Ронинсон.
Козимо Медичи, герцог Флоренции - З. Славина.
Маленький монах - В. Золотухин.
В массовых сценах - артисты Театра на Таганке.
Оцифровка - Николай Цанков /Болгария/

Это интересно:
Владимир Семёнович Высоцкий (25 января 1938, Москва — 25 июля 1980) — советский поэт, музыкант, актёр, автор многих сотен песен на собственные стихи. В качестве автора и исполнителя песен собственного сочинения под гитару завоевал широкую популярность. В начале 1960-х годов появились первые песни Высоцкого. Песня «Татуировка», написанная в 1961 году в Ленинграде, многими считается первой. Неоднократно… подробнее